Данная рубрика — это не лента всех-всех-всех рецензий, опубликованных на Фантлабе. Мы отбираем только лучшие из рецензий для публикации здесь. Если вы хотите писать в данную рубрику, обратитесь к модераторам.
Помните, что Ваш критический текст должен соответствовать минимальным требованиям данной рубрики:
рецензия должна быть на профильное (фантастическое) произведение,
объём не менее 2000 символов без пробелов,
в тексте должен быть анализ, а не только пересказ сюжета и личное мнение нравится/не нравится (это должна быть рецензия, а не отзыв),
рецензия должна быть грамотно написана хорошим русским языком,
при оформлении рецензии обязательно должна быть обложка издания и ссылка на нашу базу (можно по клику на обложке)
Классическая рецензия включает следующие важные пункты:
1) Краткие библиографические сведения о книге;
2) Смысл названия книги;
3) Краткая информация о содержании и о сюжете;
4) Критическая оценка произведения по филологическим параметрам, таким как: особенности сюжета и композиции; индивидуальный язык и стиль писателя, др.;
5) Основной посыл рецензии (оценка книги по внефилологическим, общественно значимым параметрам, к примеру — актуальность, достоверность, историчность и т. д.; увязывание частных проблем с общекультурными);
6) Определение места рецензируемого произведения в общем литературном ряду (в ближайшей жанровой подгруппе, и т. д.).
Три кита, на которых стоит рецензия: о чем, как, для кого. Она информирует, она оценивает, она вводит отдельный текст в контекст общества в целом.
Модераторы рубрики оставляют за собой право отказать в появлении в рубрике той или иной рецензии с объяснением причин отказа.
Поиграем в игру «Найди десять отличий». Ладно-ладно, «Найди хоть какие-нибудь отличия». Есть вот две книжки. Первая — американская, вторая — русская. Первую написал Стивен Кинг, вышла она на языке оригинала в 1999-ом году, в том же году была переведена на русский. Называется – «Девочка, которая любила Тома Гордона». Не самая удачная вещь Кинга, скажем так, проходная, хотя есть те, кому она по-настоящему нравится. Вторую через двадцать лет написала Анна Козлова. Называется – «Рюрик». Книжка эта вызвала бурную полемику среди критиков и читателей: одни называют ее чуть ли не шедевром, другие признаются в том, что она вызвала у них отвращение буквально на физическом уровне, и считают ее полной графоманией. Разные страны, разные, не побоимся этого слова, эпохи, разные авторы. А сюжет-то практически идентичный. Жила-была девочка. У Кинга помладше, у Козловой постарше. Однажды девочка сделала глупость и попала в дремучий лес. У Кинга глупость мелкая, любой так мог сглупить, у Козловой лесу предшествовала целая куча глупостей. Ничего хорошего девочку в лесу не ждало. Тут у авторов все практически идентично, вплоть до поноса и чудовищного недомогания у героини. В какой-то момент девочка поняла, что в лесу за ней следует местное божество, злой гений места. И противостоять ему можно разве что силой духа. Все это есть и у Кинга, и у Козловой. Закономерно, что девочка всех победит и выберется из леса (иначе читатель все-таки останется сильно разочарованным, в конце концов, троп «Любви к жизни» Джека Лондона вечен и как бы намекает). И Кинг, и Козлова это понимают и не пишут поперек. По ходу дела девочка многое осознает. Ну, это, вообще, неизбежно, иначе авторам не было бы никакого смысла отправлять своих девочек в лес выживать.
Мы все, конечно, понимаем, что сюжетов ограниченное количество. Обо всем уже написано. Литература огромна, историй немного. Проблема «Рюрика» Анны Козловой не в том, что его автор эксплуатирует «Девочку, которая любила Тома Гордона» Стивена Кинга. В конце концов, у нас сейчас эпоха ремейков. Проблема в том, что, несмотря на не самый выдающийся уровень романа Стивена Кинга, он все равно лучше. А вот у Козловой история заблудившейся в лесу девочки получилась скомканной и совсем не страшной. При чтении очень хочется, чтобы автор уже закончила про это и перешла на другое. Потому что этого другого в «Рюрике» много, в чем и заключается его главное отличие от «Девочки, которая любила Тома Гордона». Анну Козлову весьма занимает то, как исчезновение героини было воспринято в обществе, какая информационная волна в Интернете из-за этого поднялась, как этот инцидент повлиял на других людей. «Рюрик», конечно, не про выживание в лесу. Он про наше общество, а еще про принятие себя. Если у Кинга странствия ребенка по лесу и являются сутью истории, то у Козловой это – лишь повод для истории. Но, конечно, в качестве повода можно было придумать и что-нибудь другое. Героиня вполне могла бы ехать в этот свой Архангельск (именно туда она направлялась перед тем, как оказаться в лесу) и придаваться размышлениям о жизни, вряд ли ее смогли бы быстро найти, учитывая, что толком и не искали.
Анна Козлова пишет не только прозу, но еще и сценарии. В частности она сочинила сериал «Краткий курс семейной жизни» (режиссер: Валерия Гай Германика). Поэтому по-киношному закручивать все эти сюжетные линии автор умеет. Повествование рваное, с кучей флешбэков, роман из-за этого напоминает именно что сценарий. Вот монтажная склейка, вот — еще одна. Обрываем вот здесь на самом интригующем месте, перескакиваем к другой линии, главное, чтобы читателю было интересно, в чем тут главный замут. Остается только удивляться, что «Рюрика» так и не экранизировали. В общем, драйвово, динамично, читается быстро. С другой стороны в пользу киношности пожертвовали стилем. Написано слишком уж просто. Правда, автор периодически вворачивает какое-нибудь сильное сравнение или иной оборот. Приемчики эти в силу их эпизодичности запоминаются, это да. Но без некоторых можно было бы и обойтись из-за их нелепости на общем фоне.
Итак, главная героиня сбежала из интерната и заблудилась в сумрачном лесу, некая журналистка с неприкаянной судьбой ее ищет, некий раздолбай совершает глупость, подобрав героиню на трассе… И так далее. Все эти персонажи связаны невидимыми нитями авторского замысла. А форумы в Интернете тем временем кипят в разных режимах. И все-все-все демонстрируют просто феерическую глупость. Прямо-таки нечеловеческую. По мнению автора в мире, вообще, нет умных порядочных людей, одни прохвосты и идиоты. А чтобы мы это поняли, Анна Козлова не стесняется и обвиняет в этом и читателя. Ломает, понимаете ли, четвертую стену, обращается к читателю напрямую, оскорбляет его и поучает. Задав такой тон на первых же страницах, Анна Козлова ближе к середине все-таки сбавляет обороты, но ощущение какой-то непримиримой ненависти к людям не покидает текст.
Конечно, перед нами сатира, завернутая в упаковку триллера. А сатира не должна быть приятной. Она должна жечь нас, заставлять думать и о себе, и о других. Но, пожалуй, не стоит при этом кидаться оскорблениями. Потому что любое оскорбление по сути своей бессмысленно. Да, мы глупцы, глупость свойственна роду человеческому. Да, мы совершаем ошибки, невозможно прожить жизнь и не наломать дров. Всем это понятно, но Анна Козлова делает вид, что это ее персональное открытие, потому-то она беспрестанно тыкает в него читателей. Окунает нас с головой в щелочь. Ядренную такую щелочь. Возможно, предполагая, что мы получимся после этого очищенными, готовыми жить заново. Так вот – от щелочи можно только ожоги получить, а не вот это вот все. Сатира сатирой, а тонкость облагораживает, иначе получается что-то равное желчному посту на каком-нибудь социальном форуме в этих ваших интернетах.
Но – и это бесспорно – сюжет, если не брать все эти мистические блуждания по лесу, бодрый, захватывающий, читается лихо. Мистику, правда, можно принять за порождение затуманенного воображения героини. Но и здесь Козлова не оригинальна: Стивен Кинг в «Девочке, которая любила Тома Гордона» точно так же расставил акценты.
Вряд ли кто-нибудь из постоянных читателей Стивена Кинга будет спорить с тем, что в последнее время в работах данного писателя стали частенько встречаться самоповторы. Конечно, это не очень здорово, но если вспомнить, что Королю Ужасов уже давно пошел восьмой десяток, то в принципе ему можно простить тягу к заимствованиям у себя любимого.
На первый взгляд книга "Билли Саммерс" выглядит как вполне оригинальное произведение, которое к тому же является не типичным для Кинга в виду отсутствия в нем ярко выраженной мистической составляющей. Однако если вспомнить такой роман как "11/22/63", в основу которого легло реальное покушение на президента США Джона Кеннеди, то становится заметно, что в "Саммерсе" Стивен опять решил обыграть всем известное историческое событие. Правда, с двумя изменениями. Первое заключается в том, что киллером теперь стал приятный парень (и по совместительству ветеран войны в Ираке), чья судьба привела его к необходимости за большие деньги устранять исключительно плохих людей (привет, Декстеру Моргану). А вторая правка, соответственно, коснулась его жертвы, которая из главы государства трансформировалась в отпетого негодяя, которому предстоит пасть от пули, выпущенной из снайперской винтовки, прямо на ступенях здания суда.
С одной стороны, может показаться, что я преувеличиваю, проводя параллели между упомянутыми книгами. Но я почти на сто процентов уверен, что продумывая "последнее дело" Саммерса, Кинг держал в голове трагедию, произошедшую в Далласе в 1963-м году. Иначе как объяснить тот факт, что перед тем как осуществить выстрел, главный герой потратил несколько недель на то, чтобы обжиться в тихом пригороде и исправно "ходил на работу" в офисное здание по соседству с обителью правосудия? Ведь как мы увидим далее в подобных сложных приготовлениях не было никакого смысла. Достаточно было просто заявиться в бизнес-центр с утра пораньше (пока его единственный охранник не заступил на дежурство), пройти в пустую комнату, поразить цель, а затем покинуть высотку, слившись с толпой.
Но всё встает на свои места, если вспомнить, что Ли Харви Освальд, открывший огонь по кортежу Кеннеди, сделал это из окна на шестом этаже книжного склада, куда устроился трудиться примерно за месяц до покушения на президента. Возможно это лишь совпадение, однако если Освальд действительно заблаговременно планировал свою "акцию", то его шаг смотрится вполне здраво: получив официальный доступ в хранилище, он смог спокойно подобрать наилучшую позицию для стрельбы. Плюс это автоматически сняло с него любые подозрения (сразу после совершения преступления Освальд столкнулся с полицейским, но начальник склада опознал его как местного работягу и Ли без проблем отпустили).
Так вот, я веду к тому, что в реальности приготовления киллера выглядели логично, тогда как у Стивена они вышли надуманными и ко всему прочему нелепыми, поскольку уже к вечеру после заварушки стражи правопорядка установили истинную личность Билли. Спрашивается, зачем надо было заморачиваться с маскировкой? Да по сути не за чем. Разве что это позволило Кингу поведать нам о тяжелом прошлом героя, который, ожидая прибытия жертвы, принялся писать свою автобиографию. Он же начинающий автор (согласно легенде, сочиненной его заказчиками), а значит негоже ему сидеть в офисе дни напролет, раскладывая пасьянс на ноутбуке.
Хотел бы я сказать, что это единственный спорный момент в романе, но, к сожалению, нет. В тексте хватает эпизодов, которые заставляют усомниться в адекватности не столько Мастера, сколько его литературного агента и издателя. Ну ладно, Стивен забыл принять таблетки и создал какую-то дичь (например, крутого мафиози, доверившего личную безопасность пенсионерке, пускай даже с боевым опытом), но куда смотрели остальные ответственные лица — загадка! Мало того, что они пропустили мимо глаз лютую чушь, так еще и не удосужились донести до Кинга, что он явно переборщил в своих нападках на Трампа. Причем, издевки нам Дональдом были настолько не к месту, что ничего кроме фейспалмов они не вызывали.
После вышеизложенного напрашивается вывод, что "Билли Саммерс" — откровенно халтурная книга, увидевшая свет благодаря громкому имени автора на ее обложке. Отчасти это так, но у романа все же есть ряд плюсов, не дающих бросить его во время чтения. Правда, они оказались стандартны для прозы Стивена. Среди них грамотно выстроенная интрига и "объемные" персонажи, за которыми по-настоящему интересно наблюдать. Вот если бы и другие составляющие текста не подкачали, то было бы совсем хорошо. А так имеем произведение чуть лучше среднего из серии "прочитал и забыл". Хотя порой и этого достаточно, чтобы неплохо провести несколько свободных вечеров.
Оценка: 7/10.
P.S. Странно, что многие рецензенты заметили отсылку к роману "Сияние" и пропустили упоминание городка Хемингфорд-Хоум — родины Матушки Абигейл из "Противостояния". Естественно, нельзя исключать случайность, однако Кинг мог указать любой населенный пункт в штате Небраска, а выбрал именно Хемингфорд. Значит, была у него на то своя причина...
Я не часто читаю малую прозу, но иногда меня посещает соответствующее настроение и я начинаю искать какой-нибудь небольшой текст, с которым можно было бы приятно провести пару-тройку вечеров.
Совсем недавно сложилась как раз такая ситуация и мой выбор пал на роман Стивена Кинга "Парень из Колорадо", который по всем признакам скорее тянет на повесть, нежели на произведение крупной формы.
Книга представляет собой один длинный диалог между сотрудниками редакции газеты, печатающейся на Лосином острове, расположенном у побережья штата Мэн. Суть его в том, что два бывалых журналиста рассказывают молодой практикантке об одной загадочной смерти, имевшей место в апреле 1980-го года. На первый взгляд данное происшествие выглядело как неудачное стечение обстоятельств (неизвестный мужчина, сидя на берегу океана, подавился куском мяса, что привело его к летальному исходу), но в процессе установления личности жертвы выяснилось много необычных подробностей, которые дали повод предположить, что гибель того самого Парня из Колорадо была не случайной.
Но если вы думаете, что Кинг приготовил для читателей какую-то крутую развязку, в которой будут даны ответы если не на все, то хотя бы на основные вопросы головоломки, то вы сильно ошибаетесь. У этого прекрасного (в кавычках) детектива нет четкого финала. Нам просто сообщают детали расследования, которое провели два любопытных газетчика, и на этом текст обрывается.
Конечно, автор разбросал на страницах книги несколько намеков на то, что в итоге произошло на Лосином острове более тридцати лет назад, но лично я так и не сложил их в ясную картину. Да и если ознакомиться с многочисленными рецензиями на "Парня из Колорадо", то можно заметить, что не только меня он оставил в замешательстве.
Правда, одно соображение все-таки родилось в моей голове и касается оно скорее не сюжета, а процесса его появления. Изначально роман увидел свет в издательстве "Hard Case Crime", которое специализируется на печати произведений, похожих по форме и содержанию на криминальные опусы 1940-х и 1950-х годов. Не буду врать насчет того, как его редакторы вышли на Кинга, но, судя по всему, они сделали Стивену весьма выгодное предложение, после чего он с большим энтузиазмом сел писать свой старомодный детективный роман. А поскольку нужного опыта в создании подобной литературы у Мастера не было, то он, попросту говоря, справился как сумел, явив миру маловразумительное нечто с легким налетом шпионской истории (упоминание фильма "Из России с любовью" и десятирублевая монета, найденная в кармане умершего мужчины, как бы намекают на то, что к трагедии могла быть причастна "Империя зла").
Но не подумайте, что я кого-то осуждаю. Ребята из "Hard Case Crime" хотели получить в список авторов громкое имя, а Кинг был не против отметиться в ламповой книжной серии, параллельно заработав денежку на покупку подарка для своей обожаемой жены Табиты (как вариант). В итоге все остались довольны сотрудничеством (которое впоследствии привело к публикации "Страны радости" и "Позже" в том же издательстве). Вот только мне, как читателю, данное сотрудничество не принесло ничего стоящего. Лишь отняло у меня время, которое я мог бы потратить на другие, более интересные, романы (в том числе того же Стивена Кинга).
В послесловии к книге "11/22/63" Стивен Кинг признался, что собирался написать ее в 1972-м году, но не потянул столь масштабный проект, будучи начинающим преподавателем английского языка. Однако, судя по всему, тема покушения на президента еще долго не давала автору покоя и с течением времени трансформировалась в сюжет романа "Мёртвая зона".
И действительно, если взглянуть на истории школьных учителей Джона Смита и Джейка Эппинга, то можно легко заметить, что они являются своеобразным зеркальным отражением друг друга. В первом случае повествование строится вокруг человека, пытающегося предотвратить глобальную катастрофу путем устранения будущего лидера США, чье морально-психологическое состояние оставляет желать лучшего. А в фантастическом "11/22/63" главный герой, наоборот, стремится спасти реально существовавшего президента Джона Кеннеди от пули Ли Харви Освальда, полагая, что своими действиями поможет Америке и всему миру.
Третьей (и последней) чертой, объединяющей обе книги, служит наличие в них ярких романтических переживаний с примесью подлинного трагизма. В остальном же "Мёртвая зона" и "11/22/63" мало схожи между собой, как и люди, у которых разница в возрасте составляет тридцать два года. Поэтому иногда звучащее мнение некоторых читателей о том, что, дескать, Кинг на старости лет переработал текст о злоключениях Джона Смита, просто заменив его на Джейка Эппинга, представляется мне необоснованным и притянутым за уши.
Но все это так, лишь мои побочные наблюдения... которые я наконец-то заканчиваю, чтобы перейти к основному предмету моего отзыва — роману "Мёртвая зона". Не буду утомлять вас подробным синопсисом книги и сведу его к одному предложению: молодой мужчина выходит из продолжительной комы, вызванной травмой головы, полученной им в результате автомобильной аварии, которая многократно усиливает дремавший внутри него дар ясновидения.
Вроде бы не самая сложная завязка истории, чем-то напоминающая становление какого-нибудь супергероя из комиксов, с поправкой на то, что протагонист приобрел свои сверхспособности не благодаря радиоактивному излучению или укусу необычного паука, а в ходе наполненного страданиями процесса. Однако, открыв роман, можно удивиться насколько большое количество интересных событий и мыслей уместилось на его страницах.
Помимо центрального замеса о покушении на нечистого на руку Грега Стилсона и печальной лав-стори Джона и Сары, Кинг приготовил для нас не менее цепляющий побочный квест о поисках маньяка, терроризирующего жителей хорошо известного всем поклонникам Мастера городка Касл-Рок. И все эти сюжетные линии вышли на редкость бодрыми, интригующими и достоверными (пожалуй, единственный момент, который поставил меня в ступор — это то, каким образом парень, толком не умеющий читать, смог успешно доучиться аж до выпускного класса и только тогда столкнулся с трудностями).
Иногда автора упрекают в том, что он много внимания уделил политике. Но опять-таки я не могу согласиться с данным утверждением. Безусловно, разговоров на тему выборов и предшествующей им гонки в тексте хватает, правда, я бы не сказал, что их было через край. Да и к тому же, подобные пассажи всегда четко следовали основному вектору развития истории, поэтому никоим образом не портили общую картину.
В общем, я ума не приложу, что тут еще можно добавить. "Мёртвая зона" — это прекрасный и весьма захватывающий роман, который способен по-настоящему увлечь и подарить целую гамму разнообразных эмоций, даже если вы уже были отрывочно знакомы с его содержанием (как было в моем случае). Это классическое произведение Стивена Кинга со всеми вытекающими из этого позитивными моментами. И это определенно та самая книга, к которой вы обязательно будете возвращаться снова и снова.
Оценка: 9/10.
P.S. Напоследок, хотелось бы написать пару слов об экранизации романа от Дэвида Кроненберга. В целом, фильм мне понравился, не смотря на то, что многие важные моменты оригинала в него не попали, а добрая половина из тех, что были перенесены на экран, подверглись изменениям.
И хотя картина получилась скомканной и поверхностной, ей все же под силу удержать внимание зрителя и пробудить у него интерес к книге Кинга. На мой взгляд, этого вполне достаточно, чтобы причислить ее к удачным киноадаптациям работ Короля Ужасов.
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! В нижеследующем тексте вы обнаружите некоторое количество СПОЙЛЕРОВ. Также в этом тексте будет изложена ЛИЧНАЯ ПОЗИЦИЯ автора по отдельным вопросам, чаще всего он не любит так делать (регулярно читающие его авторскую колонку могли заметить), но... Причина и первого, и второго в том, что «Институт» получился у Стивена Кинга спорным и неоднозначным, если уж говорить о нем серьезно, то без СПОЙЛЕРОВ и ЛИЧНОЙ ПОЗИЦИИ не обойтись. Пожалуйста, учтите все это перед тем, как приняться за следующий (и много последующих) абзацев.
Где-то в дебрях штата Мэн (ну, а где же еще?) находится некий секретный объект — Институт. Сюда привозят похищенных по всей стране детей с экстрасенсорными способностями, при этом обычно их семьи убивают. Ничего хорошего этих детей не ждет: болезненные обследования, уколы, порой пытки. Все это происходит на так называемой Ближней половине. После того, как маленьких экстрасенсов доводят до нужной кондиции, их отправляют на Дальнюю половину. Оттуда уже никто не возвращается. Ребятишкам говорят, что все будет хорошо, скоро уже сотрут им память и вернут домой, где их будут ждать семьи, а пока, мол, послужите на благо родины. Но никто, конечно, в это не верит. В начале книги Стивен Кинг дает следующую статистику: «Согласно данным Национального центра по проблемам пропавших без вести и подвергающихся эксплуатации детей, ежегодно в США пропадает 800000 детей. Большинство находятся. Тысячи — нет». Согласитесь, такое предуведомление делает очередную фантазию Стивена Кинга не только правдоподобней, но еще и усиливает оторопь от основного допущения.
Все это безобразие длится уже много лет, в какой-то момент выясняется, что уже порядка пятидесяти. И так бы все и продолжалось, если бы однажды в Институт не привезли двенадцатилетнего Люка Эллиса, мальчика более чем экстраординарного. Да, у него есть слабые зачатки телекинеза, но самое важное в том, что он — гений, уже закончил школу и поступил сразу в два университета. Сотрудникам Института плевать на умственные способности их очередной жертвы, это всего лишь малозначительное для них качество. Ведь он просто еще один ребенок, выбранный ими на заклание ради некоей благородной цели. Конечно, это они зря. И вот еще одна пугающая (лично меня) идея. Люк Эллис воспринимается сотрудниками Института именно что, как расходный материал, его интеллект ничего не значит в их глазах. Почему-то (то ли родительское воспитание виновато, то ли какие-то идеи, которые я почерпнул в детстве из книг и фильмов) умственные способности и творческие навыки всегда казались мне непреложной добродетелью, неким гарантом, залогом безопасности, данным тем или иным людям свыше. Их же боженька поцеловал в макушечку, они могут или в науку, или в искусство, по определению с такими людьми ничего плохого произойти просто не должно. Да, от удара молнии вряд ли спасет. Или там от гибели в авиакатастрофе. Хотя хотелось бы. Но уж общество точно должно их оберегать и пестовать. На деле, конечно, так не происходит. На раз-два пускают в расход, примером чего могут быть все те талантливые люди, погибшие на войнах, во время репрессий или просто всеми забытые из-за того, что не смогли вписаться в социум. Факты налицо, просто признай это. Стивен Кинг еще раз указал мне на то, что я глубоко заблуждаюсь (до сих пор, до сих пор, пусть и прожил на этом свете почти сорок лет). И сделал это мистер Кинг максимально грубо, максимально жестко. Уже от одного вот такого пассажа меня продерет гораздо сильней, чем от описания какого-нибудь зловредного монстра: «Миссис Сигсби не ответила: она, конечно, знала, что он прав. Даже Люк Эллис — всего лишь ребенок, хоть и умный. И после Дальней половины он останется ребенком, а вот умным уже никогда не будет».
При чтении «Института» невольно возникает мысль, что Стивен Кинг решил сочинить свои «Очень странные дела». Мысль, безусловно, абсурдная, так как сериал братьев Даффер был во многом вдохновлен именно книгами Стивена Кинга. Если уж рассуждать в таком ключе, то правильней было бы сказать, что автор решил вернуться к корням, тряхнуть стариной, сдуть пыль со старых сюжетов. И вот тут-то мы приходим к одной из проблем «Института»: явная вторичность истории. Все это уже встречалось в творчестве мистера Кинга. Дети с экстрасенсорными способностями? Да, их есть у меня — от «Воспламеняющей» до «Безнадеги». Побег из очень плохого места? Этим Постоянного читателя точно не удивишь. Борьба с чем-то, что в разы превосходит силы протагониста? При желании это можно увидеть и в «Долгой прогулке», и в «Бегущем человеке», и в «Мобильнике»... Список можно продолжить. Для финала Стивен Кинг, вообще, припас один из своих самых любимых способов решения всех проблем: большой БАБАХ!. Но это, давайте будем честны, фишка не только одного отдельно взятого автора, но и всей американской массовой культуры, потому штамп штампом, но его уже можно назвать культурным кодом каким-то. В общем, «Институт» точно не сможет удивить Постоянного читателя. Но ругаться на это не стоит, следует просто принять правила игры. В конце концов, это очередной роман Стивена Кинга, сделанный им в привычной для него манере. «Институт» является всего лишь еще одним кирпичиком в том вторичном мире, который Стивен Кинг строит всю свою жизнь. Какого-то феноменального прорыва не случилось, но это же не означает, что роман плохой.
Вторая проблема «Института» посерьезней: от нее уже так просто не отмахнешься. И имя ей — рыхлость композиции. Пусть Люк Эллис и главный герой, но первые пятьдесят страниц (объем стартовой главы) читаешь вовсе не про него, а про некоего стопроцентно положительного американца средних лет (типичный хороший кинговский персонаж). Читать про него достаточно интересно, пусть ничего значимого за эти пятьдесят страниц и не происходит, сплошная экспозиция. А потом он исчезает из повествования на добрую его половину, а нужно это вступление только для того, чтобы у читателя не возникло впечатления, что ему подсунули очередной рояль в кустах (персонажа, который безоговорочно готов помогать главному герою, пусть тот и кажется слетевшим с катушек). И да, это ситуацию не решает: deus ex machina остается deus ex machina, как ты его не представляй читателю. Эх, если бы Стивену Кингу было достаточно только одного рояля, будет и еще.
Композиция хромает не только в этом отношении. История рассказывается (косвенным образом) с точки зрения нескольких героев. Конечно, чаще всего видишь происходящее глазами именно Люка Эллиса. Периодически подключаются и позиции иных персонажей. Во-первых, того самого положительного американца средних лет. Во-вторых, миссис Сигсби, она же главная злодейка (если ее можно таковой считать, все-таки Стивен Кинг уходит в данном случае от однозначного прочтения зла и ставит читателя в положение этического выбора в оценке поведения противников главного героя). В-третьих, еще кое-кого. Это дает возможность посмотреть на события с разных точек зрения. Будем считать плюсом. А минусом то, что делается это крайне неравномерно. Более того, кажется, что автору некоторые персонажи (например, та же Сигсби) просто надоедают, и он перестает вести их субъективную линию. Автор, безусловно, является хозяином своего текста и волен включать нужный ему угол зрения, когда захочется, или когда удобно. Но в данном случае получилось кривовато. Все-таки было бы интересно узнать, как все та же миссис Сигсби восприняла свой проигрыш, Стивен Кинг не удосуживается для этого заглянуть в ее голову, словно торопится добраться до финала самым коротким и удобным для себя способом. Результат: обеднение повествования.
Вообще, Стивен Кинг слишком уж часто в «Институте», скажем так, отворачивает в сторону камеру. Некоторые ключевые события даны либо скороговоркой или же и вовсе остаются за кадром. Да, они предельно жестоки. И эта жестокость особенно жестока (прошу прощения за тавтологию), так как ее объектом становятся дети. Вот один ребенок отрезает себе ножом ухо. Полнейшая жесть! Стивен Кинг уделяет этому всего пару предложений. А вот другого ребенка топят в баке с водой. До смерти. Чтобы потом вернуть к жизни. Кромешный ужас! Так вот, не переживайте, эту сцену нам и вовсе не опишут. Кто-то может сказать, что оно и к лучшему. И да, с этим, пожалуй, имеет смысл согласиться. Но раньше уважаемого писателя подобные нюансы как-то не смущали. И читаем мы его во многом из-за той бескомпромиссности, которая завораживала в ранних романах. Примеры таковой может привести любой Постоянный читатель. Лично мне первым делом на ум приходит сцена с наручниками в «Игре Джералда». Кто читал, поймет. И дело тут не в том, что сам Стивен Кинг с годами, наверное, стал сентиментальней и милостивей к читателям (это можно понять, все-таки возраст такой, к тому же известно, что по вполне понятным причинам после очередного инцидента со скулшутингом он изъял из продажи роман «Ярость»), включает самоцензуру и всякое в том же духе. Дело в том, что в данном случае местами ведь не стесняется же описывать всякие ужасы, происходящие с детками. Наверное, у автора в голове есть какая-то шкала жестокости. Мол, вот это можно описать. А вот это — нельзя. Вот только принципы этой шкалы не понятны. А результат один: повествование получается не только структурно кривоватым, но и эстетически.
Ко всему этому можно было бы добавить претензию, что персонажи «Института» недостаточно раскрыты. Но от нее надо отмахнуться. Это с точки зрения Постоянного читателя — недостаточно. Действительно, привыкаешь же к тому, насколько тщательно Стивен Кинг конструирует своих персонажей, в какой-то момент создается впечатление, что все о них знаешь. В «Институте» — наоборот, персонажи обрисованы лишь несколькими штрихами. Вот — очень умный мальчик, а вот — задиристый бунтарь, а вот — затюканный малыш, вот эта тетка — стерва без совести, а вот эта — садистка. И так далее. Но все равно это работает, в персонажах не путаешься, все вышли достаточно живыми.
В таком подходе к проработке действующих лиц есть что-то от сценария. И вот тут пришла пора поговорить о самом существенном плюсе «Института»: он получился просто до неприличия кинематографичным. Да, Стивен Кинг долго запрягает, экспозиция занимает примерно половину романа. А вот потом на читателя обрушивается абсолютный драйв. Один бежит, другие догоняют, третьи затаились и ждут. И все это дается с помощью параллельного монтажа эпизодов. Рассказ ведется то с одной точки зрения, то — с другой, то — с третьей. Читатель знает больше, чем герои, и это только усиливает напряженность. На вас вряд ли обрушится экзистенциальный ужас, которого всегда ожидаешь в романах Кинга, но от чтения вряд ли удастся оторваться, надо же выяснить, чем там все закончится, кто кого и как. В общем, отличный материал для современного сериала эпизодов так на восемь, где половина хронометража отводится расстановке фигур на доске, чтобы потом действие унеслось в стратосферу. Поэтому нет ничего удивительного, что сразу же после выхода книги были выкуплены права на нее, вроде бы готовится именно что мини-сериал. Понадеемся, что киношники избавятся от описанных выше проблем первоисточника и все улучшат.
«Институт» — роман политический. Да, мы понимаем, что тут про детей, опыты, всякую экстрасенсорику, но это не делает его основную идею поверхностной. Основной политический аспект, разумеется, не выражен в том, что автор ругает Дональда Трампа и превозносит Барака Обаму. Это так — мелочи, простим автору его мировоззренческие слабости, над ними можно разве что посмеяться. А вот основной идеологический вопрос, который ставит Стивен Кинг в «Институте», далек от сиюминутной повестки. Он, вообще, вечен. Мы знаем его, прежде всего, по Достоевскому, все эти рассуждения о слезинке ребенка, но в культуре он, конечно, всплывал и раньше. Должен ли отдельно взятый гражданин жертвовать собой ради своей страны? Или даже больше — ради человечества. Имеют ли право власть имущие отправлять на смерть людей, предполагая (исключительно только предполагая), что эта смерть будем всем на благо (кроме тех, конечно, кто умер)? В общем, оправдывает ли цель средства? Понятное дело, однозначно решить эти вопросы сложно, практически невозможно. В каждом конкретном случае надо учитывать достаточно много весьма неоднозначных входящих обстоятельств. И Стивен Кинг не спешит давать свой ответ. Точнее, он его дает, но чувствуется, что сам в нем сомневается. Потому что в романе речь идет не просто о выживании США, а о выживании всего нашего вида. При этом однозначно судить о реальной угрозе сложно, все построено исключительно на домыслах некоторых персонажей. Ну, думается, все уже стало понятно: детей мучают не просто так, а ради высокой цели, на самом деле дети тут герои. При этом происходящее ужасно: мучители заслуживают самой мучительной смерти. И кто тут прав, кто тут виноват? Автор стоит на стороне малых мира сего, молодых, нового поколения, у которого есть шанс перекроить мир. И, вообще, мир уже давно изменился, вот только власть предержащие этого не заметили. Но при этом вероятность того, что они правы, вполне себе значительна. Так что, Стивен Кинг не только развлекает, но и дает пишу для размышлений. И это опять же плюс данного романа. Увы, то, что казалось в 2019 году (именно тогда «Институт» был опубликован на английском) интересным таким упражнением для ума, всего через несколько лет стало гораздо актуальней. Читая сегодняшнюю новостную сводку, сложно отделаться от мысли, что Стивен Кинг что-то там почувствовал, уловил и выразил. Хотя это может быть исключительно моим личным обманом зрения.
«Институт» интересен еще и тем, что стал причиной некоего ожесточенного спора среди русскоязычных читателей Стивена Кинга. Точнее его причиной стала Галина Юзефович, которая принялась активно продвигать эту книгу как чуть ли не первое нормальное издание Кинга в наших палестинах. Мол, раньше Стивена Кинга позиционировали исключительно в качестве этакого Короля ужасов и публиковали исключительно под обложками с монстрами зубастыми, а теперь издатели, наконец, поняли, что работают с представителем большой литературы. Наверное, Галине Юзефович неизвестно, что еще в 2000-ом «Сердца в Атлантиде» были первоначально изданы в серии «Мастера. Современная проза», в которой издавались, например, Джулиан Барнс и Малькольм Брэдбери, а «Почти как «бьюик»» — в серии «Bestseller», в которой вы можете обнаружить книги Джона Фаулза и Йена Пирса. Так что, да — Стивена Кинга уже давно у нас в стране продвигают именно как практически современного классика. Помимо того, Галина Юзефович сообщила наивным своим читателям, что издатели впервые взяли для романа Стивена Кинга оригинальную обложку. Ну да, да, да, да, верно, такую штуку с «Под куполом» до этого не провернули. Изучение материала — это, конечно, не для глубокоуважаемого критика. Затем было много сказано, что вот, наконец, хоть какой-то роман Стивена Кинга вышел в хорошем переводе. Безусловно, Екатерина Доброхотова-Майкова — прекрасная переводчица, практически живой классик, и Екатерина Романова уже успела хорошо себя зарекомендовать, но говорить, что никто кроме них хорошо не переводил книги Стивена Кинга, — это, мягко скажем, погрешить против истины. Оценка перевода, вообще, дело очень даже субъективное. И да, в 1990-ых на русском было издано много просто ужасных переводов (порой вольных пересказов) Стивена Кинга. Но даже тогда случались прекрасные работы. В какой-то момент пришел Виктор Вебер и на долгие годы стал практически ведущим переводчиком всех новинок от Стивена Кинга. Переводы Виктора Вебера многие ругают, но назвать их непрофессиональными и чудовищными — это, знаете ли, перегнуть палку. В нулевых, вообще, была затеяна компания с заменой плохих (иногда немилосердно) переводов, на новые, без искажений, купюр и прочего. Все это делает просто смешным уверение, что «Институт» — первый добротно переведенный роман Стивена Кинга. Если это субъективщина, то не следует выдавать ее за объективное мнение критика. Если это пиар конкретного издания и переводчиц, то какой-то неловкий. Зато споров после этого случилось преизрядно.
Как нет идеальных переводов, так и нет, собственно, идеальных романов. Одним читателям что-то уж очень приходится по душе, а кому-то — и нет. Все, безусловно, упирается в конвенцию. «Институт» же, по-моему мнению, вышел середнячком со своим достоинствами и недостатками и точно не стал вехой в творчестве Стивена Кинга. Но прочитать его однозначно стоит, даже если вы не Постоянный читатель.
облако тэгов
